Осенью 1974 года

… умер мой дед с отцовской стороны. Мне тогда было полгода. Мама получив телеграмму о его смерти, посадила меня в подушки, чтоб я не прорвалась с боем на пол и понеслась к отцу на работу, сообщить о рухнувшем небе. Деда я так никогда и не увидела.

О нем я знаю только по воспоминаниям моей маменьки, партизанки Татьяны. О своём отце маманя вспоминать не любит, наверняка, для этого есть серьезный повод. Зато про деда Николая мать моя рассказывает с удовольствием и в красках, сразу чувствуется, что у них были тёплые отношения, несмотря на разделяющее Красноярск и Алма-Ату расстояние.

Дед родился в 1918 году и на финскую войну ушёл в 21 год. Что было в его жизни до этого момента, уже не узнать. Не у кого.

В 1962 году он демобилизовался из армии в звании капитана автобата. Для человека с четырьмя классами образования, это неплохой карьерный рост. Наверное.

За примерную службу и пятилетний вклад в строительство Семипалатинского полигона деду предлагали квартиру в Подмосковье. Но у деда была жена. Двумя руками придерживая сдуваемый ветром шиньон, дорогая супруга заметила «дует тут» и выбрала Алма-Ату. Вот в Алма-Ате прическу ураганом не сносило, можно жить. Ну и яблоки, опять же!

Отец мой в семнадцать лет уехал учиться в Томский политех ещё из Семипалатинска и о том, что семья переехала в Алма-Ату, узнал только через год из открытки. С военными так бывало.

Так же, из открытки, много лет спустя перебирая семейный архив, отец узнал, что дед Николай его отчим. Не то, чтобы папенька мой обнаружил отчет генетической экспертизы с отрицанием отцовства, нет. Просто нашлась личная переписка мало знакомых Тамары и Николая, ещё только завязывающих отношения. И дата в открытке - 1949 год. А батюшка мой родился шестью годами раньше в оккупированном Крыму.

Из скупых бабулиных слов была вытянута справка, что биологического производителя, пребывающего в плену у румын, за золотое кольцо выкупили родственники. И всё. Бабка Тамара тоже оказалась партизанкой, явки-пароли не сдала и вообще, оборону вокруг трёх своих детей и мужа держала профессионально, возможно с вилами.

У неё все получили образование. Дети закончили институты и даже муж отучился ещё три года в школе. После демобилизации дед пошёл работать в таксопарк и учиться в вечернюю школу. Ему было 44 года.

Дед никогда не жаловался и про войну не рассказывал. Говорил, что ничего в ней нет такого, о чем бы можно было вспомнить и рассказать внукам. Грязь, боль, безысходность и тоска.

И я ему верю. Настоящие герои незаметны. Они молчаливы и не бряцают чужими медалями. Они и свои-то прячут. Дед свои в валенок засунул и на антресолях закопал. Нашла их моль, когда валенок доела.